Оттепель по-узбекски: Каримова стараются не вспоминать?

События последних месяцев в Узбекистане дают основания полагать, что официальный Ташкент активно пересматривает наследие Ислама Каримова. Страна меняется до неузнаваемости. Вот только согласны с этим отнюдь не все. Подробности в материале «Къ».

Живущая в ташкентском районе Чиланзар Умида Гафурова на ближайшие выходные дни вместе со своими подругами планирует съездить в Шымкент. «Думаем на машине поехать. Теперь это можно легко делать. Да и дороги после Каримова сильно изменились в лучшую сторону. По всей стране. Собираемся и сливочное, и подсолнечное масло купить, и муки. Возможно, и технику какую-нибудь присмотрим: холодильники там, телевизоры. В Шымкенте всё дешевле по сравнению с нами. Вот смотрите, килограмм сливочного масла на вашей стороне стоит максимум 35 тысяч сумов (около 1400 тенге. – «Къ»), а у нас меньше, чем за 60 тысяч сумов нигде не найдешь», — заметила в беседе с «Къ» Умида Гафурова.

Что было, то прошло

Надо заметить, что наша собеседница является, как она сама говорит, «ярой сторонницей президента Мирзиёева», хотя еще в сентябре 2016 года была уверена, что после смерти Ислама Каримова Узбекистан ждет хаос и разруха. Действительность же, по ее словам, оказалась чуть ли не фантастической. «Я по образованию экономист. Поэтому вижу происходящие в стране масштабные изменения, которые связываю исключительно с Шавкатом Миромоновичем. Во-первых, теперь можно без проблем с «пластика» снять наличные деньги. Правда, пока только 400 тысяч сумов (чуть более 15 600 тенге. – «Къ»), но это в день, что вполне хватает на жизнь. При Каримове снятие наличных было огромной проблемой. Во-вторых, практически ликвидирован черный рынок валюты. Менялы на базарах уже толком никому не нужны. Появилась возможность без проблем посещать соседние страны. Выездных стикеров (разрешительный штамп на выезд за пределы страны. – «Къ») на границе уже никто не требует. Значительно улучшилась ситуация и с общественным транспортом. В Самарканде впервые с 1974 года пустили трамвай. В Ташкенте началось строительство кольцевого надземного метро. Наконец, главное – в хокимиятах и других государственных органах появился порядок. При Каримове, чтобы попасть к какому-нибудь чиновнику на прием, важные вопросы решить, надо было знакомых искать. Теперь всё строго: заранее записываешься и в нужный день приходишь. И всё!» – рассказала «Къ» Умида Гафурова.

Запретных тем ныне нет?

О начавшихся в Узбекистане масштабных переменах можно судить не только на основе рассказов Умиды Гафуровой. В отличие от времен эпохи Ислама Каримова совсем иным выглядит и интернет-пространство этой страны. И в социальных сетях, и на форумах, словно по мановению волшебной палочки «осмелевших» средств массовой информации Республики Узбекистан, наблюдаются жаркие споры. Запретных тем отныне нет. Не особо скрывая свои настоящие имена, узбекистанцы активно обсуждают и реформы в силовых структурах, и отставку еще недавно могущественного председателя Службы национальной безопасности Рустама Иноятова. При этом немалое число из них чуть ли требуют от руководства страны не место депутата в Сенате Олий Мажлиса для него, а той же участи, что постигла его первого заместителя Шухрата Гулямова, получившего пожизненный срок тюремного заключения. Не обходят стороной активные «жители» Всемирной сети из Узбекистана и совершаемые президентом Мирзиёевым назначения во властном Олимпе, давая свои характеристики каждому новому хокиму, министру или их заместителям.

Наконец, вместе с сообщениями в прессе о выходе на свободу отсидевших много лет правозащитников, стали появляться пусть пока и робкие, но призывы к официальному Ташкенту пересмотреть эпоху правления Ислама Каримова в негативную сторону.

Шок политолога

Последних тенденций больше всего и опасается известный ташкентский политолог, который еще 2 года назад, казалось бы, не боялся ничего. «Знаете, это у себя в Алматы вы можете говорить открыто. А у нас тут Узбекистан. У нас Ташкент! Поэтому позвольте говорить на анонимной основе. Так вот по существу: у нас в последнее время всё перетрясли. И ладно, если бы это коснулось только прокуратуры, судов или министерства внутренних дел. Глобально почистили даже Службу национальной безопасности, параллельно отобрав у нее в центре Ташкента громадное здание со всей начинкой. Да, у СНБ плохая репутация. Но! Речь идет о внутренней репутации. Однако есть еще внешняя разведка, есть контрразведка. Мы, понимаете ли, горячий регион. Наша страна реально противостоит и ДАИШ («Исламское государство» – запрещено в Казахстане. – «Къ»), и ИДУ (Исламское движение Узбекистана – запрещено в Казахстане. – «Къ»), и другим террористическим организациям. И то, что теперь СНБ руководят «судейские» чиновники – это нонсенс! Они же никогда не имели допуска к секретным службам. У меня шок!» – заметил в беседе с «Къ» ушедший ныне в тень узбекский политолог.

Не стоит доверять, считает наш собеседник, и современной узбекской прессе. «Да, ныне в ней много публикаций типа: «ура, спасибо ЕМУ»! Позвольте, а как же иначе?! Ведь кому сейчас принадлежат даже частные издания? Все тому же властному кругу. Ничего, по сути, не поменялось. Музыку заказывает та же социальная группа. А то, что выпустили неких «правозащитников», то это тоже ничего не меняет, поскольку, можно сказать, власти очень умно сэкономили на похоронах. Настоящих правозащитников давно выдавили из страны, а внутри нее остались только самозванцы, которые не хотят работать, но желают сытно кушать», – не без сарказма отметил ташкентский политолог.

Как было раньше, так и есть?

Нельзя назвать полностью довольным переменами и известного не только в Узбекистане, но и за его пределами, журналиста Юрия Черногаева. В беседе с «Къ» он рассказал свою историю поиска правды у новых властей Узбекистана. «Я живу в самом центре Ташкента. Всего в километре от здания Сената по улице Навои. У нас старый красивый «сталинский» дом с небольшим внутренним двором. Так вот в этом дворе некая фирма, принадлежащая то ли родственнику, то ли знакомому одного жутко высокопоставленного лица, выстроила впритык к нашему дому кожно-венерологическую клинику. Оттяпала треть двора. Еще одну треть вместо детской площадки заняла автостоянка. В оставшейся части двора теперь свалка использованных медсредств. Мы ходили в местный хокимият, писали в виртуальную приемную президента, обращались в Сенат и Генпрокуратуру. Бесполезно. Нам прислали кучу бумаг, что проведены проверки и мы, оказывается, всем довольны и абсолютно не возражаем. И я могу много подобных историй рассказать. Так что на самом деле никакие перестановки наверху ситуацию в стране в целом не поменяли. Как было раньше, так есть и сейчас», – посетовал в разговоре с «Къ» Юрий Черногаев.

Реформы есть, критика не предусмотрена

И все же, можно ли говорить, что в Узбекистане в целом начался пересмотр отношения общества и властей к эпохе правления Ислама Каримова? С этим вопросом «Къ» обратился к политологу Рустаму Бурнашеву, который не только родился и вырос в Ташкенте, но и перед переездом в Казахстан был начальником сектора анализа внешней политики Института стратегических и межрегиональных исследований при президенте Республики Узбекистан. «Однозначно ответить на этот вопрос достаточно сложно, – заметил Рустам Бурнашев. – С одной стороны, вектор на реформирование, то есть как минимум на трансформацию «курса Каримова», был четко обозначен уже в рамках выступления Шавката Мирзиёева на торжественной церемонии его вступления в должность президента Узбекистана на совместном заседании обеих палат Олий Мажлиса 14 декабря 2016 года. Юридически эта установка была зафиксирована и его указом от 7 февраля 2017 года «О Стратегии действий по дальнейшему развитию Республики Узбекистан». При этом, как принято в Узбекистане, подобные документы – не просто набор идей, а программа, которая реализуется последовательно. Соответственно всё, что эта Стратегия предусматривала, – осуществлено. Более того, в настоящий момент реформирование ускоряется, что хорошо видно как внешним наблюдателям, так и населению страны».

С другой стороны, отметил Рустам Бурнашев, ни в самом выступлении Мирзиёева, ни в появившейся позже Стратегии, речь об «отказе» от предшествующей политики не шла. «Более того, замечу, что, например, в тексте Стратегии используются достаточно мягкие формы установок на реформы. Такие как «совершенствование» (в отношении государственного и общественного строительства), «сокращение» (в отношении присутствия государства в экономике) и так далее. Наконец, прямая критика государственного строительства, модели экономического развития и других акций, которые вы, видимо, обозначаете как «курс Каримова» – в Узбекистане это принято называть «Узбекская модель развития» – именно в привязке к имени Ислама Каримова в Узбекистане отсутствует. Если только не учитывать оценки диссидентов, которые, как правило, находятся в эмиграции», – заметил Рустам Бурнашев, при этом подчеркнув, что достаточно масштабные изменения модели государственного строительства в Узбекистане носят хоть и системный, но пока еще не необратимый характер, не предполагающий критики политики первого президента Республики Узбекистан.