12 причин успеха корейского кино

Сериал Netflix «Игра в кальмара», снятый корейцами, стал настоящим социальным феноменом: его посмотрели даже те, кто за новинками стримингов обычно не следит. В итоге проект, на который потратили $21,4 млн, окупился 40 раз, заработав $891,1 млн, и, говорят, имеет все шансы достичь рекордного показателя в $1 млрд.  

Почему «Игра в кальмара» стала настоящей бомбой? Что в сериале такого, что потрясло весь мир? И когда щупальцы «кальмара» наконец отпустят новостные сводки? В ближайшее время такого не ждите, ведь интерес к современному корейскому кино – радикальному, жесткому, яркому, экзотичному, как весь азиатский кинематограф, будет только нарастать. Секрет фантастического хайпа вокруг сериала прост – он пожинает плоды за всю корейскую киноиндустрию.  

001 Кино Южной Кореи – уникальная планета. K-wood – это не осторожный во всем Голливуд, который со своей новой этикой и политкорректностью вскоре рискует превратиться в нечто выхолощенное – очень правильное, но скучное и донельзя предсказуемое. Это совершенно другой мир – с реками крови, сценами жестокого, но весьма изобретательного и поэтичного насилия, в котором, чтобы шокировать зрителя, в ход идет все, вплоть до проглоченных рыболовных крючков, как в картинах Ким Ки Дука, и осьминогов, которых пожирают живьем, как в фильме Пак Чхан Ука.  

002 Сублимация негатива. Жестокость лент из Южной Кореи их социологи объясняют понятием «хан». Это подавленное, невысказанное, оттого и очень сильное чувство ярости, возникшее из-за многочисленных оккупантов Южной Кореи. Это что-то вроде мощной исторической травмы и внутренней многовековой агрессии, которая требует выхода, в том числе на экран. Наблюдая за этими зверствами, зритель сам будто бы получает разрядку и переживает все отрицательные эмоции в цивилизованной форме.  

003 Смотреть корейские фильмы действительно интересно, ведь они допускают любую самую дикую фантазию и наполнены сюжетами, которые идут из темных глубин человеческой психики. Они не могут не вызывать эмоционального отклика. Взять хотя бы киносенсацию 2000-х годов – знаменитого «Олдбоя» Пак Чхан Ука, построенного на мести, причем, мстят там через специально устроенный инцест. Как вам такой уровень зла?  

004 Кинематографисты Южной Кореи умеют делать крепкое жанровое кино, смешивая сразу несколько жанров. Или острую социальную драму с зомби-хоррором («Поезд в Пусан»), или зомби-хоррор с исторической драмой (сериал Netflix «Королевство»). И таких вариаций десятки. 

005 Корейцы нашли формулу зрительского, но при этом достаточно авторского кино, и самый яркий пример этому – нашумевший кинохит «Паразиты». Он легко получил «Золотую пальмовую ветвь» Каннского фестиваля – одного из самых артхаусных ивентов в мире, и в то же время его очень тепло приняла широкая аудитория: режиссер не снобствует, как многие победители Канн, и «Паразиты» понятны всем. 

006 В каждом корейском фильме обязательно есть социальный контекст, трогающий за живое и понятый в любой точке мира. Поэтому за «Игрой в кальмара» видят критику капитализма и системы, загоняющей людей в бесконечные долги. Смотря «Паразиты», говорят о социальном неравенстве и возникающей из-за этого классовой ненависти. Неслучайно очень популярны в Южной Корее фильмы о полицейском произволе и коррумпированности силовых органов – там это целый поджанр. 

007 В корейском кино всегда заложены этические конфликты и четкие социальные месседжи, построенные на строгой конфуцианской этике – не обманывай стариков, не думай только о себе и своем благополучии, умей делиться с тем, кто нуждается в твоей помощи, не будь занос­чивым с теми, кто беднее, слабее и т. д. Это подкупает.  

008 Кино из Южной Кореи в большинстве случаев – это огромное эстетическое удовольствие, будь то философская поэтика Ким Ки Дука или же модная тик-токовская эстетика «Игры в кальмара». К сюжету и оригинальности этого сериала есть вопросы, но визуально там все выглядит потрясающе, ярко, стильно и по-дизайнерски, как у Уэса Андерсона. 

009 Корейские кинематографисты, похоже, самые продвинутые в мире по части маркетинга и раскрутки в соцсетях. «Кальмар» будто бы сделан под social media: сцены сериала легко разложить для популярного Tik-Tok (а там, на минуточку, миллиард пользователей) и не случайно эти мини-видео попадают в его рекомендации. А костюмы в «Игре в кальмара» такие броские, что уже начали выпускать разнообразный мерч (это гарантированная подмога в про­моушне фильма). Кроме того, авторы сериала оперативно создали фотозоны в метро, напоминающие их декорации. 

010 Зрители всего мира увидели новые лица – азиатов. Все актеры «Игры в кальмара» сразу же получили огромную фанатскую аудиторию, которая измеряется в миллионах – тут вся Азия (необъятная и густонаселенная), плюс жители других континентов – Европы и Америки. За ними пришли и крутейшие контракты от мировых брендов. К примеру, 27-летняя актриса Чон Хо Ён, у которой в Instagram сейчас уже почти 22 млн подписчиков, сразу же стала лицом Louis Vuitton. 

011 Диктат кинематографа, в котором одни белые, будет с каждым годом уменьшаться, и глобальные стриминги, такие как Netflix, это только подтверждают. Поэтому корейцы с той же «Игрой в кальмара» попали в тренд. 

012 Netflix объявил о своем интересе к сфере видеоигр: в 2022 году они будут представлены на платформе в полной мере. Корейцы встроились и в этот тренд: «Игра в кальмара» – это пока еще кино, но будто бы уже играю­щее по правилам компьютерной игры.