Какие ошибки разные страны допустили в борьбе с COVID-19
Почему и как государства ошибались, борясь с распространением нового вируса, в результате каких недочетов в мире на начало мая 2020 года около 5 млн заболевших COVID-19 и более 300 тысяч погибших?
В 2015 году на конференции TedX Билл Гейтс предупредил о том, что одна из главных опасностей, которая может сильно ударить по человечеству, — это новая глобальная пандемия, похожая на ту, какая была в начале XX века.
«У меня нет точных цифр, отражающих возможные затраты, но я уверен, что они скромны, учитывая потенциальную опасность. Всемирный банк подсчитал, что глобальная эпидемия гриппа приведет к падению мирового благосостояния более чем на $3 трлн и потере многих миллионов жизней. (…) Развитие неотложной медпомощи, научные разработки — все это способно сделать здравоохранение доступнее, а мир — справедливее и безопаснее», — заявил Гейтс.
Прошло пять лет, в китайском Ухане началась эпидемия, превратившаяся в пандемию.
Все началось с Китая
В середине апреля 2020 года, когда с Уханя снимали карантин, многие говорили о том, что китайские методы борьбы с COVID-19 наиболее эффективны. У КНР действительно получилось мобилизовать ресурсы и закрыть большую провинцию, через которую проходят многие логистические потоки, чтобы сдержать распространение инфекции.
Даже в Казахстане призывали действовать именно по китайскому сценарию, что в целом и было сделано, пусть и в ущерб экономике.
Об эпидемии в Китае сообщили не вовремя, и это раскрылось только спустя месяц после снятия карантина в Ухане. Китайские власти до января утаивали информацию о том, что обнаружился новый вид коронавируса, который передается от человека к человеку. Первые данные о нескольких десятках заболевших пневмонией нового, неизвестного типа в Ухане появились только в конце декабря 2019 года, тогда как первый подтвержденный случай заражения произошел 1 декабря.
Китайские врачи пытались предупредить власти об опасности, но их заставили замолчать. Городское бюро общественной безопасности вызвало доктора Ли Вэньляна и обвинило в распространении ложной информации. Два дня спустя в отделении полиции доктор Ли подписал заявление, в котором признал свой «проступок» и пообещал в дальнейшем не совершать «противоправных действий». Вскоре он заболел коронавирусом и умер. Также есть информация о том, что китайские власти заставляли врачей, изучавших COVID-19, уничтожать образцы и всю информацию о них.
Доктор Ли Вэньлян, РИА Новости
11 января было официально объявлено о сорока с лишним случаях заражения. Также эксперты официально заявляли, что распространение вируса «контролируется», эпидемии «можно избежать».
Уханьская комиссия по здравоохранению сообщала, что «не было найдено доказательств передачи вируса от человека человеку и не было обнаружено инфекции медицинского персонала». О закрытии провинции объявили только 21 января. Все это время жители провинции Хубэй спокойно передвигались по миру, границы были открыты.
После того как было объявлено об экстренных мерах борьбы с эпидемией, число официально заболевших и умерших в Ухане вдруг стало резко расти. На сотни человек в день. Только после этого мэр Уханя Чжоу Сянван признал, что информация все же утаивалась, но не уточнил, какая именно.
Европейские очаги инфекции
Если географически близкие к КНР Южная Корея и Тайвань смогли избежать массовой эпидемии благодаря предыдущему опыту с SARS, то европейские страны, такие как Испания и Италия, подвергли людей большой опасности.
Азиатские страны пошли по технологическому пути: они не ограничивали граждан жестко, но при этом активно следили за ними, проводили массовые тестирования, публиковали данные о том, что зараженные COVID-19 находились в определенных местах города, чтобы потенциальные контактные граждане могли пройти тест и самоизолироваться или пойти в больницу, чтобы получить помощь. Так у них получилось не перенагрузить собственные системы здравоохранения. Как итог, в Южной Корее и Тайване 11 и 440 тысяч заболевших соответственно (по ситуации на 19 мая 2020 года).
В противовес им два эпицентра пандемии — Италия и Испания — показали противоположные результаты. У них 225 и 231 тысяч заболевших (по ситуации на 19 мая 2020 года). Из-за очень высокой продолжительности жизни в обеих европейских странах очень высокая смертность — более 10%. Испанцы потеряли 27 тысяч человек, итальянцы — 32 тысяч.
Причины таких потерь – и культурные, и управленческие. В Италии и Испании очень тесные межпоколенческие связи, люди младших возрастов, внешне здоровые, но болеющие коронавирусом, могли заражать пожилых родственников, с которыми часто общались. К тому же в странах популярны горячие приветствия — поцелуи и объятия.
Можно вспомнить и видео, на которых мэры итальянских городов пытались убедить граждан соблюдать ограничения и разгоняли их с улиц. Именно из-за отсутствия жестких мер со стороны властей и упертости граждан вирус получил такое широкое распространение.
С похожими проблемами столкнулся Иран: там вовремя не изолировали граждан и получили большую вспышку из-за того, что люди посещали святые места и целовали решетки у могил святых. Муллы не закрывали мечети, несмотря на рекомендации минздрава. В итоге заболели и политики: например, вице-президент, ответственный за борьбу с COVID-19.
Управленцы в странах при этом оказались не готовы к угрозе. В Испании врачам не хватало защитной амуниции, в то время как глава минздрава проводил переговоры с каталонскими сепаратистами. Медицина оказалась обезглавлена в критический момент. В Италии у врачей не оказалось под рукой качественных протоколов по реагированию на COVID-19.
18 февраля в скорую помощь ломбардского города Кодоньо обратился 38-летний мужчина по имени Маттиа. Врачи выслушали его жалобы на симптомы, похожие на грипп, осмотрели и отпустили домой. Ночью Маттиа снова попал в неотложку. В палату, где он лежал, приходили друзья и родственники, заходили медицинские сотрудники. В Китае пациент не был, поэтому тест на коронавирус ему сделали только вечером 20 февраля, то есть через полтора дня после госпитализации. Результат оказался положительным. После этого вирус начал победное шествие по Ломбардии.
Шведская модель борьбы с COVID-19 с отсутствием жесткого карантина, опирающаяся на сознательность граждан, также не показала себя эффективной. При относительно невысоком в сравнении с Италией и Испанией количестве заражений там очень много погибших — более 3 тыс., а выздоровевших чуть меньше 5 тыс. Британия также пыталась пойти по пути приобретения коллективного иммунитета, но это обернулось провалом. Смертность в хосписах, куда тоже дошла болезнь, подскочила в 2,5 раза — с 2 до 5%.
Относительно спокойно выглядит разве что Германия. Большое количество зараженных, но низкая смертность — 8 тысяч человек при 177 тысячах заболевших, около 4%. Возможно, это было связано с тем, что в стране проводились массовые тестирования на новый вирус, и это позволило выявить больше больных. С другой стороны, система здравоохранения ФРГ оказалась лучше подготовлена к вызову.
США и Россия
США, несмотря на то, что вступили в эпидемию значительно позже остальных стран, лидируют по количеству заражений и смертности — 1,5 млн и 90 тысяч соответственно (на 19 мая 2020 года). После того, как в США был обнаружен первый заболевший COVID-19, Трамп говорил:
«У нас все полностью под контролем. Это один человек, приехавший из Китая. Все будет просто замечательно».
Одной из больших проблем США оказалась система здравоохранения — госпиталям не хватало аппаратов ИВЛ, инфекционных отделений и коек. В Нью-Йорке даже пришлось использовать мобильные морги, которые последний раз были востребованы во время терактов 11 сентября.
Абсолютное большинство больниц в США — частные и никак не зависят ни от государства, ни друг от друга. Есть крупные сети, есть небольшие местные госпитали. В условиях всеобщего дефицита коек, аппаратуры и средств защиты медучреждения переходят в режим «каждый сам за себя» и пытаются восполнить недостающие запасы собственными силами. Грубо говоря, все больницы звонят на один и тот же завод с просьбой поставить недостающие ИВЛ, маски, халаты и тесты.
По данным BBC, в США хорошее финансирование получает высокотехнологичная медицина, большие деньги выделяются на инновационные исследования, в том числе в сфере онкологических заболеваний, но в значительной степени недофинансированной остается первичная медицинская помощь. Кроме того, реакция на пандемию зависит и от политической воли лидеров.
Россия также была в числе стран, которые позже столкнулись с угрозой пандемии, но на начало мая 2020 года (почти через месяц после того, как в Ухане сняли жесткий карантин) там более 180 тысяч человек, инфицированных COVID-19. Таким образом, Россия по числу выявленных случаев обогнала Германию и Францию и заняла пятое место в мире.
Одной из больших проблем РФ стало отсутствие политического лидерства. Путин не объявлял о федеральном карантине, а предложил ввести оплачиваемые за счет работодателей каникулы, деньги гражданам, потерявшим работу, тоже не выплачивались. Вся ответственность за меры противодействия COVID-19 была возложена на глав регионов, так как, по информации источников, в администрации президента подумали о том, что непопулярная мера обрушит рейтинг президента. Впрочем, он снизился и так.
Перекладывание ответственности за губернаторов могло бы сработать, будь у них реальные политические полномочия и бюджеты. Но в условиях централизации ресурсов регионам просто не хватит средств на то, чтобы действовать самостоятельно. Большая часть денег сосредоточена в федеральном бюджете и Москве, которая, к слову, лидирует в российском антирейтинге заражений.
Положительным примером реакции на COVID-19 может служить не только, к примеру, Ирландия, где политические партии, которые всегда были в оппозиции друг к другу, согласились создать коалиционное правительство. Или Бельгия, в которой переходное правительство получило широкие полномочия. Казахстан также показывает хороший результат благодаря тому, что мы вовремя ограничили передвижение между городами и социальные контакты — прежде всего в местах массовых скоплений людей. Беларусь, в отличие от Казахстана, например, долго отрицала необходимость карантина и получила в пять раз больше заражений, при том, что ее население в два раза меньше нашего.
