«Мы пришли за своими деньгами…»
Вот так, – без фамилии, ибо в Штатах ее знают все – Диллинджер. Джонни Диллинджер. Он прожил короткую и яростную жизнь, стал знаменитостью еще до смерти и навеки вписал свое имя в список наиболее именитых «врагов общества номер один» наряду с Аль Капоне, Бонни и Клайдом, Мамашей Бейкер. В эпоху Великой Депрессии простой люд, возненавидевший банки, корпорации и само государство, почитал гангстеров чуть ли не за национальных героев, народных мстителей и Робин Гудов.
Хотя российские прокатчики довольно остроумно придумали назвать новый фильм Майкла Манна, выпущенный на экраны СНГ компанией «КАРО Фильм», как «Джонни Д.», соединив таким манером Джона Диллинджера с играющим его Джонни Деппом, в оригинале картина именуется более строго и просто: «Враги общества» (Public Enemies). Собственно, это первая часть заголовка книги Брайана Берроу, по которой фильм и поставлен, – «Враги общества: Величайшая волна преступности в истории Америки и рождение ФБР, 1933–1934».
«Джонни Д.» начался со сценария Брайана Берроу «Враги общества», посвященного сразу нескольким антигероям Америки времен Депрессии. Телекомпания НВО собиралась превратить его в сериал, но работа увязла в болоте благих намерений. Тогда Берроу на основе сценария написал книгу, которая стала бестселлером и попала на глаза Майклу Манну, увидевшему в ней свежий подход к биографии Диллинджера.
О «враге общества № 1» Диллинджере, равно как, скажем, и о Капоне, снято уже довольно много всего и всякого, поэтому Майклу Манну пришлось изрядно потрудиться, выбирая собственный ракурс повествования. После многочисленных проб и незначительных ошибок он решил соединить романтический образ эдакого полуробингуда с умеренно жестким реализмом кровавой войны между гангстерами и федералами: как-никак это было в те времена, когда по улицам американских мегаполисов, прежде всего Чикаго, запросто разгуливали люди с ручными пулеметами и не колеблясь стреляли практически во все, что двигалось. Конечно, в Public Enemies явственен дух «Бонни и Клайда». Диллинджер у Манна – авантюрист-эстет, во многом благородный (возвращает беднякам их мелочь, отказывается от предложения похищать людей), во многом ироничный («Давно здесь живешь? – Да. Со вчерашнего дня»; «Чем ты занимаешься? – Ищу себя»; «Что тебя тревожит? – Электрический стул»), но прежде всего он романтик. Временами романтическая патетика становится несколько излишней («Я ждал такую, как ты, – лунную и таинственную, словно соловей из этой песни»), однако сентиментальные излияния компенсируются юмором.
Безусловно, для Манна его герой – не просто грабитель банков с ручным пулеметом наперевес. Это человек, стремящийся испытать всю полноту жизни, причем легко и сразу: «Весь мир у наших ног, и никто нам не помешает». Человек, живущий, по его собственному признанию, исключительно днем сегодняшним, но притом верящий, что можно запросто сконструировать будущее: «А тебя что ждет? – Что сам захочу». Манновский Диллинджер – не столько бандит с большой американской дороги, сколько виртуоз игры. Он виртуозен в мелочах (ограбление любого банка ровно за 1 минуту 40 секунд – не вопрос), и в самом главном – игре в кошки-мышки между жизнью и смертью, причем неясно, кто из этих двух кошка, а кто – мышка. Недаром лучший эпизод в фильме – тот, где Диллинджер спокойно заходит в специально созданный чикагскими правоохранителями отдел по розыску Диллинджера, прогуливается по просторному помещению, вежливо осведомляется у сотрудников, какой счет в матче, транслируемом по радио, и так же спокойно выходит за дверь.
Диллинджер и его банда стали не просто головной болью – проклятием шефа ФБР Эдгара Гувера, который спустил на борьбу с преступниками треть бюджета своей организации и бросил на поимку 30-летнего Джонни самых отъявленных «охотников за головами» во главе с одержимым агентом Мелвином Первисом. Беспрецедентные по размаху усилия правоохранительных органов увенчались успехом в апреле 1933 года, когда пуля агента ФБР угодила в затылок «народного бандита» и окончательно закрепила за Диллинджером статус общеамериканской легенды на все времена.
При всем уважении к Эдгару Гуверу и романтике больших дорог, городов и бандитов, надеемся, что времена искаженных социальных ценностей периода «Великой Депресии» канули в Лету.
