О валюте, акциях и политической подоплеке

Разговаривал я как-то на днях с другом-бизнесменом, относящимся к категории МСБ, в последнее время позиционируемой власть предержащими в качестве опоры отечественной экономики.

— Ты же, — говорит он мне, — в банке работаешь. Скажи, что дальше будет? В тенге или в долларах держать? Акции покупать или не стоит? Или вообще все «затарить» под матрацам на черный день, который не за горами?

— Это тебе, — отвечаю, — в передачу «Битва экстрасенсов» надо бы обратиться. У них-то уж сомнений в том, что будет, быть не должно. Меня же, как говорили в одном известном фильме, терзают смутные сомнения. Но точку зрения высказать, конечно, могу, не беря на себя ответственности за результаты действий, которые ты можешь предпринять, ознакомившись с данной точкой.

На том и порешили. Начали с валютного вопроса.

Тенге держаться будет, пока есть в мире спрос на нефть. Эту точку зрения, видимо, обосновывать не нужно, да? При текущей цене на нефть наш Нацбанк имел бы хорошие шансы восполнить потраченные резервы в течение пары лет. Вот только продержится ли нефть выше 100 так долго? Смутные сомнения…

С другой стороны, рынок — вещь саморегулируемая, и охлаждение экономики принесло для тенге и позитивный эффект. Какой? Не секрет, что несмотря на весь наш экспортный потенциал, текущий счет страны в течение последних нескольких лет испытывал дефицит валюты — вся поступающая в страну экспортная выручка съедалась платежами за импорт, репатриацией прибыли и обслуживанием внешнего долга. Сейчас, когда потребительский спрос, подогреваемый кредитным бумом, резко спал, утекающие в оплату импорта потоки долларов также стали суше, что снижает естественное давление на отечественную валюту.

Но все это имеет косвенное отношение к тому, почему доллар так подозрительно стабилен против тенге. Вышеперечисленные факторы работают на валюту или против нее на свободном рынке. Наш же валютный рынок сейчас свободен в коридоре от 120 до 121 тенге за один USD, по обеим сторонам которого выстроены многомиллионные дамбы из заявок центрального банка. Физически эти дамбы не всегда видно, но стоит течению приблизиться к одному из берегов, дамбы возникнут в мгновение ока, благо электронная система торгов позволяет воздействовать на рынок с максимальной оперативностью. Так что изменение того или иного внешнего фактора в ближайшие год-полтора будет влиять не на сам курс USD/KZT, а на то, чего будет стоить Нацбанку удержать данный курс в указанном диапазоне. Будут у нас держаться высокие процентные ставки и постепенно слабнуть железная хватка внешних кредиторов, потекут доллары вновь в страну (при отсутствии форс-мажора — в том числе и с нефтяными ценами), и тогда большая часть нацбанковских дамб будет сооружаться у нижнего берега — НБ РК будет аккуратно, но постоянно покупать валюту у 120-й отметки, осознав важность ЗВР в кризисные моменты. Будет кредитный кризис длиться «снаружи» — не видать нам много новых заемных денег, и тогда даже с занебесной нефтью Нацбанку придется придерживать курс сверху, удовлетворяя потребность в живой валюте местных коммерческих банков и других валютных заемщиков. Второй вариант, конечно, менее желателен, однако его экстремальный формат — когда Нацбанку придется полностью «рефинансировать» внешнюю задолженность банков, продавая или свопуя им валюту, пока не выглядит вероятным — какую-то (причем постепенно растущую) часть задолженности нашим банкам удается рефинансировать, а приход еще одного-двух инобанков в страну (напрямую или через покупку доли) вообще может снять вопрос рефинансирования с повестки дня.

Еще один интересный способ поддержки валюты, раз уж мы заговорили об экстремальных сценариях, недавно подсказал ЦБ Исландии. Исландская крона оказалась одной из наиболее пострадавших в результате бегства инвесторов от риска, и местный ЦБ достиг договоренности с соседскими скандинавскими центральными банками о предоставлении твердой валюты (в данном случае — евро) взаймы через операцию своп в обмен на исландскую крону. В нашем случае богатый на баксы ЦБ РФ вполне может сыграть роль дружеского кредитора, используя инфраструктуру госбанков — Сбера, ВТБ и БРК.