Почему у правительства проблемы с планированием

Опубликовано
Из-за корректировок бюджета правительство второй год будет нарушать свои долгосрочные планы по постепенному снижению ненефтяного дефицита

На прошлой неделе в правительстве утвердили уточнение республиканского бюджета на 2018 год. Корректировки, сделанные в основном финансовом документе страны, довольно неоднозначные и вызывают много вопросов.

Республиканский бюджет правительства был утвержден 30 ноября 2017 года. Затем 3 апреля 2018 те же самые министры экономики и финансов внесли предложения по корректировке этого финансового документа. При этом, из-за того, что увеличение расходов бюджета будет гораздо больше, чем прогнозируемое увеличение налоговых и прочих доходов, ненефтяной дефицит страны увеличивается сразу на 376 млрд тенге или примерно на $1,2 млрд.

Спрашивается: зачем правительство наращивает расходы и дефицит бюджета через три месяца после начала года? Благодаря этим корректировкам правительство уже второй год будет нарушать свои долгосрочные планы по постепенному снижению ненефтяного дефицита! В таком случае, зачем вообще нужны досрочные государственные планы, если их можно с легкостью нарушать без каких-либо последствий для правительства? Напомню, почему так важно снижение ненефтяного дефицита государственного бюджета.

Жизнь не по средствам

Определение ненефтяного дефицита госбюджета достаточно простое – это доходы госбюджета (налоги и прочее), не связанные с добычей нефти, минус все бюджетные расходы. С точки зрения бюджета Казахстана налоги и другие поступления от нефтегазового сектора идут напрямую в Нацфонд. Затем они попадают в бюджет в виде гарантированных и целевых трансфертов из Нацфонда. Единственным исключением является экспортная таможенная пошлина на нефть (ЭТП), которая до сих пор почему-то сразу идет в бюджет.

Если из нашего госбюджета убрать трансферты из Нацфонда и ЭТП, то разница между оставшимися (ненефтяными) доходами госбюджета и всеми его расходами – это и есть ненефтяной дефицит. По своей сути, данный показатель говорит о том, какая доля расходов бюджета (большая часть которых имеет социальную направленность) финансируется за счет продажи наших природных ресурсов. То есть, упрощенно говоря, сегодня мы тратим деньги не по зарплате, а дополнительно продаем ценные вещи из своего дома.

Естественно, такая ситуация не может продолжаться бесконечно, поскольку природные ресурсы заканчиваются. Хуже того, гораздо раньше они могут стать никому не нужными из-за технического прогресса. Поэтому, для нефтяных экспортеров крайне важно сокращать ненефтяной дефицит, то есть им нужно максимально стараться жить за счет налогов и других источников, заработанных в секторах экономики, не связанных с продажей невосполняемых природных ресурсов.

Пока петух не клюнет

Казалось бы, истина о снижении ненефтяного дефицита очень простая, однако до момента долгосрочного падения цен на нефть (конец 2014 – начало 2015) наше правительство жило только сегодняшним днем. С начала 2011 года и почти до конца 2014 года цены на нефть стабильно находились выше $100 за баррель. Именно в этот момент правительство должно было начать контрциклическую политику и максимально стараться жить по средствам, чтобы накопить деньги для трудных времен (низких цен на ресурсы). Однако оно тратило нефтяные деньги с точностью наоборот. То есть, вместо контрциклической власти проводили проциклическую политику, что только усугубляло ситуацию.

В этот период правительство особенно злоупотребляло практически беспроцентными облигационными займами из Нацфонда для «Самрук-Казына», «Байтерек» и «Казагро». При этом, такое кредитование нацхолдингов и госкомпаний было напрямую запрещено Бюджетным кодексом Казахстана.

В соответствии с международными стандартами такое расходование средств Нацфонда (облигационные займы) должно было включаться в консолидированный госбюджет и увеличивать ненефтяной дефицит бюджета страны, однако официальная статистика государственного бюджета просто игнорировала эти громадные госрасходы, в результате чего прожорливые и неэффективные госкомпании бесконтрольно росли в рыночной экономике как на дрожжах.

В период высоких цен на природные ресурсы ненефтяной дефицит (рассчитанный по правилам МВФ), кроме 2013 года не опускался ниже 8% от ВВП. Это крайне высокий показатель в благоприятное время для Казахстана. То есть, во время высокого роста экономики правительство продолжало тратить нефтедоллары на социальные и другие бюджетные расходы, приводя госбюджет к еще большому дисбалансу.

Когда цены на нефть вдруг резко и надолго упали, то внезапно правительство прозрело, что у нашего бюджета есть очень серьезные проблемы. В период второй половины 2015 года и первой половины 2016 года экономические реформы стало крайне трудно откладывать, поскольку это время было самым плохим для страны с момента финансового кризиса 2007-2009 гг.

Из-за низких цен на сырьё и снижения объемов добычи нефти рост ВВП в Казахстане в это время перешел в отрицательную зону. В свою очередь, переход на свободное плавание тенге привел к очень большому скачку девальвации и инфляции, что крайне негативно сказалось на реальных доходах населения и бизнеса. Доходы госбюджета и Нацфонда также резко упали. При этом правительственные расходы продолжали увеличиваться, чтобы поддержать экономику в кризисное время. В результате чего Нацфонд стал таять буквально на глазах.

В то время практически все международные эксперты прогнозировали, что цены на нефть останутся на очень низких уровнях в течение длительного срока. То есть, тогда перспективы нашей экономики, с её крайне высокой сырьевой зависимостью, выглядели очень печально. Очевидно, что именно такая ситуация привела к инициативам правительства по кардинальной корректировке экономической политики.

Так, в феврале 2016 года правительство Масимова объявило, что: «Оно вышло с инициативой к главе государства, и глава государства поддержал — мы будем разрабатывать новый стратегический план развития страны до 2025 года.» Первая версия Стратегии-2025 появилась в июне 2016, и она была по довольно революционной. В ней был ряд важных задач и самой главной из них было — «радикальное и форсированное снижение участия государства в экономике и полный переход к бюджетной политике, ориентированной на результат, на основе открытости, эффективности и экономичности». Также на волне низких цен на нефть в конце 2016 года президентом была утверждена Концепция формирования и использования средств Нацфонда.

К сожалению, начиная примерно в середины 2017 года цены на нефть пошли вверх и прогнозы по ним стали гораздо более оптимистичными. После этого весь реформаторский запал властей закончился. Если сравнить первую версию стратегического плана развития страны до 2025 года (июнь 2016) с окончательной, утвержденной в феврале 2018, то можно заметить, что все по-настоящему серьезные структурные реформы исчезли из документа. По поводу того, как выхолащивалась Стратегия 2025, я подробно писал в статье "Стратегия 2025: почему Казахстан – чемпион по госпрограммам" и "Стратегия-2025: цели скорректировали, но опять промахнулись". Ниже я хотел бы остановиться на том, как не соблюдались правила по снижению ненефтяного дефицита.

Бюджетные правила правительству не нужны?

Концепция формирования и использования средств Нацфонда, утвержденная в декабре 2016, дала ряд новых очень важных правил. С точки зрения «жить по средствам» я бы отметил два ключевых новшества.

Во-первых, появилось правило по постепенному сокращению гарантированного трансферта из Нацфонда в бюджет (подпитка бюджета нефтяными деньгами) с 2,6 трлн тенге в 2018 до 2,0 трлн в 2020. Во-вторых, уровень ненефтяного дефицита должен быть снижен с 9,3% к ВВП в 2017 году до 7,0% в 2020 и до 6,0% к ВВП в 2025 году. На текущий 2018 год ненефтяной дефицит был запланирован на уровне 7,4%.

Эти два правила должны были заставлять правительство снижать зависимость государственного бюджета от нестабильных цен на нефть. То есть, если доходы от несырьевого сектора слабо растут, то правительство должно было сократить темпы роста своих расходов и не тратить дополнительно нефтедоллары. Это просто отличные правила, однако при одном условии – если их соблюдать! Правительство начало нарушать эти требования немедленно, сразу же после их утверждения.

Так, в ноябре 2016 года в республиканском бюджете на 2017 год ненефтяной дефицит был утвержден на уровне меньше, чем 9,3% к ВВП. Затем в феврале 2017 бюджет был скорректирован в сторону увеличения расходов сразу на 2,6 трлн тенге! Большая часть дополнительных расходов (2,1 трлн тенге) пошла на оздоровление банковского сектора. В результате по итогам 2017 года ненефтяной дефицит составил 12,6% вместо 9,3%. Официальные лица объяснили такое громадное нарушение требований к дефициту бюджета «разовой» операцией по оказанию помощи банковскому сектору. Предполагалось, что подобные расходы больше никогда не повторятся, чему мне верится с большим трудом.

Затем в ноябре 2017 года в республиканском бюджете на 2018 год ненефтяной дефицит был утвержден на уровне 7,1% к ВВП, что меньше, чем 7,4%, указанных в Концепции по использованию Нацфонда. Однако в уже апреле 2018 года расходы республиканского бюджета были вновь увеличены, в результате чего ненефтяной дефицит страны вырос сразу на 376 млрд тенге до 7,6% к ВВП. Казалось бы, превышение выше плана не слишком высокое, но здесь дело принципа. В стране сейчас нет форс мажора и такие планы правительство просто обязано выполнять, а иначе зачем вообще нужны правила!

При этом, новый уровень ненефтяного дефицита в 7,6% к ВВП — это далеко неполная цифра. Напомню, что в начале марта глава государства предложил 5 социальных инициатив. Все они требуют значительного финансирования из бюджета. Апрельские корректировки включили финансирование только двух инициатив, да и то не в полной мере. Уровень финансирования остальных инициатив пока не понятен и скорее всего потребуется еще одно большое увеличение государственных расходов на 2018 год.

Когда начнутся реальные реформы в государственных финансах?

К сожалению, вышесказанное это не единственные проблемы государственных финансов. Я уже писал об этом в статье "Всемирный банк назвал главные проблемы в управлении госденьгами в РК".

Наличие прозрачности, подотчетности, полноценности и эффективности налогово-бюджетной политики является обязательным условием для перехода на новую модель развития экономики Казахстана. В этой области у правительства очень серьезные проблемы и об этом напрямую говорится в обширном отчете Всемирного банка — «Совершенствование налогово-бюджетной сферы для поддержки экономических преобразований» (Казахстан, ноябрь 2017).

Удивительно то, что ни Стратегический план развития Казахстана до 2025, ни другие стратегические документы правительства никак не признают эти проблемы и, соответственно, у правительства нет серьезных планов по кардинальным реформам в налогово-бюджетной сфере.

Читайте также